экзамен завалил.
со здоровьем проблемы.
кошмары возвращаются.
вчера
на этот раз, блять, нечто оригинальное было. приехал, называется, Блэк в Москву. ну, во все, конечно. сука, ни разу там еще не был, а уже заочно ненавижу этот город. хотя в данном случае я был в женском теле, что меня немного удивило, так как во снах подобное является редкостью. так вот. у меня два человека, к которым бы я хотел там пойти, это Ирина и Рен. оба адреса у меня есть. и я уже не помню, к кому я хотел пойти в первую очередь, я просто помню, что спрашивал у людей:
- извините, а вы не подскажете, в какой стороне Партизанская?
в итоге меня отправили в дремучий переулок. а я один. города не знаю. мне немного страшно. темнеет. и тут из этого злоебучего переулка с мрачным названием на букву М выходит какой-то мужик. а я как-то сразу смекнул, что это маньячелло. взвизгнул, кинулся в сторону. а этот пухлик в черной шапочке-гандонке прошел мимо, но было видно, что обиду затаил и меня запомнил. вот, в общем, некоторое время я в гордом одиночестве слонялся по уницам, пытаясь найти либо Партизанскую, либо того, кто знает в каком направлении мне хотя бы двигаться нужно. да, кстати, почему именно Партизанская - я в душе не ебу. ни Рен, ни Ирина на такой улице не живут.
дальше - гаже. внезапно ебаная туча коридоров, их много, они запутанные, душные, темные, в них мебель старая валяется. комнат еще больше, переходов просто бесконечное количество. и везде темно...
а у меня за спиной рюкзак какой-то. и вот я, значит, ныкаюсь в одну из комнат, собираюсь сделать таинственный ахалай-махалай, воспользовавшись ноутбуком, чтобы запустить 2гис и найти нужную улицу, а потом дойти до нее. рядом внезапно садится еще один гандон в гандонке и пытается пощупать меня за колено. я начинаю бояться его, юлить, нервничать и в итоге убегаю. он следом. но скоро я отрываюсь от погони и захожу в другую комнату, где тихо и спокойно. тут врываются те трое или четверо идиотов, которые собираются меня изнасиловать. слово за слово, завязывается потасовка, рюкзак вырывают из рук - оттуда вываливаются БДСМ-игрушки. короткий разговор. меня отпускают. страшно им стало, что ли? а я ума не приложу, откуда у меня в рюкзачке такое?.. а потом они меняют свое мнение, вновь несутся за мной. загоняют, как дичь, в комнату какую-то. валят на диван. один держит, двое раздвигают ноги, и где-то смутно угадывается еще один. становится до невероятного страшно за девичье тело, в котором я был, что вынуждает меня орать всякую ересь. начиная с умолений отпустить ибо девственницо же, и заначивая просто невнатными орами. не знаю, что помогает, но я вырываюсь диким чудом. они в недоумении - как так? БДСМ-игрушки есть..и целка есть? я в гневе кричу, что лесбиянка, заезжаю одному из них тяжелым рюкзаком с ноутом внутри по морде, после чего вновь даю деру. и, наконец-то просыпаюсь.
сегодня
я помню этот сон, однажды он мне снился, но я никогда бы не подумал, что он внов воскреснет для меня. и я не помню, с чего все началось, но это омерзительно - убивать столько раз ради сохранения тайны, ради того, чтобы что-то не выплыло наружу. убивать каждого человека, который даже еще не знает, но вдруг догадается?... та женщина не умирала, а я все бил и бил небольшим лезвием ножа по шее, стараясь найти артерию и перерезать ее. а она подо мной все билась и билась. и тут я вспомнинаю, что это все уже было. что сейчас зайдет какой-то мудреный таджико-кореец лет пятидесяти-шестидесяти, увидит это и умчится звать на помощь. я нагоню его и убью. а потом осторожно усажу в машину (он водитель) как будто бы он так тут и сидел. правда, забуду одну деталь - то ли сделаю что-то, чего он никогда не делал, то ли забуду его вещь, с которой он никогда не расставался... это заметит еще один человек и неосторожно мне об этом скажет. мы просто взглянем друг другу в глаза и мы оба поймем, что сейчас мне придется убить и его. и это будет последнее убийство...
но в этот раз я так не поступил. после кучи мертвых зарезанных и со свернутыми шеями людей мне не хотелось еще одного гробить. хватило и этой женщины, которая долго не хотела дохнуть и залила своей неожиданной густой кровью все вокруг, всю кухню. я поднялся и вышел, и тут что-то пошло не так. в дом (а это у бабушки было) внезапно ворвались дети. и попытались пройти на кухню - несколько девочек лет семи. я перегородил им дорогу, сказал, что туда ходить не надо, и что я скоро приду и мы куда-то поедем - кажется, эти дети были на какой-то экскурсии или что-то вроде этого. они послушались и вышли во двор. я вернулся в кухню. и тут какой-то ублюдок стоит над этой дурой и пытается привести его в чувство! я так озверел, что чуть там же шею ему не свернул. лирическое отступление - я был в теле негра лет тридцати. однако меня посетила мысль. смотрю - этот чувак из скорой, на нем куртка форменная. он на меня рявкнул, почему я ее не откачиваю. я с дрожащими уками и слезами искреннего горя на глазах объясняю ему: ну там же дети были, нужно было их вывести, как бы они это увидели, психика бы на всю жизнь покалечилась... и он мне поверил, что не удивительно. тут в кухню врывается тот таджико-кореец, делает бешеные глаза и убегает. я понимаю, что сейчас убью его, а потом и этого мужика из скорой. все. на этом цепочка убийств прервется. но я не решаюсь идти за тем таджико-корейцем. пусть идет... может, я начал просыпаться и становиться самим собой, не знаю. мне просто захотелось прекратить убивать.
все начало налаживаться. та женщина очнулась, начала приходить в себя. она ничего не помнила. да и мне на душе стало как-то чуточку светлее, особенно с учетом того, что мужик из скорой поверил мне и не думал, что это я устроил тут техасскую резню.
и тут вбегает тот старый мудозвон. на его руках - младенец. все раны настолько свежие, что изо рта еще бьет фонтан темной крови, а по животу нанесли столько ударов ножом, что оно превратилось в сплошное кровавое месиво. и младенцу ну вот не больше недели явно. смуглый такой. волосы темные. в глазах - смерть.
таджико-кореец начинает обвинять меня в этом убийстве, что это я замочил малыша. а я точно знаю, что не делал этого! я не трогал детей! и в этот момент мне становится так гадко и мерзко, что я понимаю, что плевать. пусть садят за чужое. или даже и за свое тоже. но так отвратительно, так не хочется кого-то убивать.
потом я проснулся. весь дрожал и не мог толком управлять своим телом. плакать хотелось.
а нельзя. и даже прижаться мне не к кому.
я благодарен самому себе, что помню только самую последнюю часть в подробностях. остальное - на уровне смутных образов и ощущений.