деревья перед политехом наверняка повидали множество всякого, подумалось мне вчера. они видели веселые компании подростков и слезы, которые в одиночестве наверняка кто-то проливал под кривой яблоней. видели ссоры и примирения, видели влюбленные парочки и измены. возможно, летом под кроной этих деревьев кто-то даже делает детей. или почти делает, заботливо прямо в травке оставляя презервативы. милота.
начинает хотеться думать, жить, творить. и любить всех и каждого, каждого прохожего, водителя... словом - всех. весь огромный, такой прекрасный и удиительный мир. зимой я смотрел на белый-белый снег, на огромные пушистые снежинки, опускающиеся с мягко-серых небес. сейчас я так же смотрю на оттаявший местами асфальт и первые живые клочки земли. она черная, влажная. мажет. на ней крошечные светло-салатовые точки иногда видны - будущая трава.
вчера устроил себе мини-радость, когда попросил Олю гладить меня по голове. несколько секунд в жизни были легкими и прекрасными, за что им спасибо, но от суровой реальности меня это не спасло. в частности от реальности в лице Паши, который тоже решил меня погладить, но чуть все волосы не выдрал.
вообще я как-то замечаю, что прибит к Яценко. комфортно мне с ним. можно ни о чем не думать и наркоманить в свое удовольствие.
я ничего не могу сделать для людей, которые мне дороги. ни-че-го.
и я все еще хочу отучиться привязываться к людям. я не уверен, что они ко мне испытывают нечто подобное, и меня это изнутри убивает, разъедает так, словно бы я стаканчик уксусной кислоты выпил.
вчера извинился перед Сашей за то, что слишком сильно заехал ему в пятницу своим затылком в лобешник. в пятницу я злорадствовал, но когда увидел скромный синяк на его брови, понял, что правильно промахнулся мимо носа. сломал бы нахуй. не умею же силу удара контролировать...
сегодня был у врача. выписала она мне кучу таблеток и анализы сдать. не знаю даже, что меня пугает больше, необходимость десять дней в задницу уколы делать или два месяца пить таблетки...