читать дальше
пока я оперативно впрыгивал в джинсы, и ставил мобильник на пару минут на подзарядку, выяснилось, что он еще на работе и придется ехать в немного другую часть города. ну да ладно, сказано - сделано. залез в нужный мне автобус и покатил к "сити-центру". работа Рена в этом центре - сущее издевательство. сидит такое бледное круглолицое хрупкое существо за какой-то стойкой битых два часа и рассказывает всем желающим про золотые украшения, самое дешевое из которых стоит тысяч семьдесят. белое золото, черное золото, розовое золото... жемчуг, алмазы, рубины, изумруды... у меня бы голова кругом пошла. как-то раз провел там с ним два часа, все это время мы рассматривали каталоги. красивого мало. больше цены пугают. но цены, хвала небесам, в каталоге не указаны. иначе бы потенциальные клиенты разбегались с дикими криками во все стороны. да и подходит редко кто. поэтому он просто сидит два часа и хуйней страдает. вот и вызвонил меня к себе с ночевкой.
ну, приехал. встретился с ним. он вызванивал какую-то девушку. его тетя, ей двадцать пять с хвостиком. позднее выяснилось, что эта его тетя - вылитая Джоли на лицо, серьезно. только все свое. позднее она просила себя звать Анна Алисовна. я звал ее просто Алисой, хотя вообще-то она Аня.
Анна Алисовна, надо признать, в высшей степени ебанутое существо. в хорошем смысле слова, разумеется. она работает фотографом и заработала себе на нехилую такую тачку (марку, увы, не запомнил), матери купила дом, сама живет в убитой однушке с неким Геной. если Анна Алисовна не пьяна, она накурена. если не накурена, то просто под LSD или чем-то подобным. если не под кайфом, то пьяна. она много курит и много матерится. но надо признать, у нее слишком широкое восприятие мира не столько для обычного быдла, сколько даже для человека, которые балуется психоделиками. у Анны Алисовны зеленые глаза, Анна Алисона много смеется. по поводу и без. у нее есть только три степени измерения чего либо "много", "очень много" и "в самый раз"! искренне считает себя самым охуенным фотографом, своих друзей - самми охуенными людьми, а свой город - самым охуенным на свете. и тут у нее тоже только три мерила: "хуево", "никак, ни о чем вообще" и "охуенно". меня она через час знакомства охарактеризовала охуенным, взмахнула бутлкой пива и уже была готова разразиться целой триадой о том, какое впечатление я на нее произвел, но в тот момент к ней подбежала ее собака, и поток нежности излился на нее.
но это было лирическое отступление. Рен ее вызвонил, сказал, что заедет домой, закинет вещи, переоденется и приедет туда, где она будет. Анна Алисовна, надо признать, есть везде и сразу. узнав, что Рен никогда не был в байк-баре, она его позвала туда, а когда он приехал, усадила к каким-то двум незнакомым байкерам - покататься на настоящем мотоцикле. когда Рена вернули через минут пятнадцать, Анна Алисона была с подругой на остановок пять выше по проспекту и удивилась тому, что Рен не с ними. она просто не может находиться долго на одном месте. поэтому, едва закинув вещи Рена к нему домой, мы потрусили на остановку, опасаясь упустить Анну Алисовну.
троллейбус "единицу" пропустили, потому что он медленно едет, хотя я говорил Рену, что лучше сесть на него. но нет, хуле! мы гордые! мы хотим реактивный автобус! в итоге следующих пятнадцать минут он скакал в панике по абсолютно пустой дороге, на которой не было даже машин, а я ржал над ним и предлагал станцевать стриптиз. авось что-нибудь приедет. потом подошла еще одна "единица", на которую мы тут же сели. доехали минут за десять. по пути хихикали, когда троллейбус ехал быстрее тридцати километров в час. прямо-таки какое-то нитроускорение.
некоторое время поболтались на остановке, пытаясь выяснить, куда идти дальше. заметили магазинчик "24цветы", в котором владела всей озелененной территорией беленькая девушка. зашли туда, вышли. некоторое время на крыльце прождали Анну Алисовну.
Рен смотрел куда-то в сторону, когда я увидел ее. увидел в первый раз в жизни, до того только пару раз мельком на фото, но сразу узнал, хотя с фото она не имела ничего общего. там - обычная девушка, ничем не примечательная. да, симпатичная, но какая-то серая. в жизни же все оказалось куда колоритнее. на лице Джоли сияли зеленые глаза, каштановые волосы были собраны в высокий и очень неаккуратный хвост. джинсы, белая длинная футболка, поверх которой была надета короткая черная то ли куртка, то ли жилетка. честно, не обратил на это абсолютно никакого внимания. за спиной - рюкзачок на шнурках. признаться, он был довольно вместительным.
как-то не вписывалась Анна Алисовна в обычный контингент среднего города, на который медленно наползает ночь. машины, из которых доносится либо ретро, либо клубняк; высокие девицы с выбеленными волосами и на шпильках, на которых им явно неудобно, а от того ходить приходится с полусогнутыми коленями; рядом с ними - совсем молодые, с дымящими, вовсе не тонкими "женскими" сигаретами в наманикюренных пальцах, те самые, которые вечно стоят возле парней трудноопределимого возраста, на полуубитых иномарках, на которых стоят бутылки пива. и довольно смешно и забавно смотреть, как такая компашка из владельцев авто и девушек (их ли?) вяло переговаривается под клубняк, которому лет десять. парни больше молчат, девушки дымят, громко, как-то особенно противно смеются, соершенно непопад, а еще громче выкрикивают нечленораздельные маты. зачем, почему? для кого? для этих парней, которые уже и сами такой компании не рады? что они делают в этом переулке напротив ТРЦ "Проспект", между цветочным круглосуточным магазином, минимаркетом, какими-то ларьками с непонятными вещами, рядом с забегаловкой, где продают шаурму? что забыли они в переулке, на углу которого - точки МТС, Билайн, МегаФона? выше по проспекту - медунивер, чуть ниже - магазины одежды. вглубь по переулку - убитые жилые дома и частный сектор. и мы с Реном на крыльце круглосуточного цветочного маазина ждем его тетю, которая короновала себя на титул "королева всех теть", и "самая охуенная тетя". когда я задумался, чем Анна Алисовна отличается от этих прожженых перекисью водорода и никотином куриц на шпильках, то почти сразу понял. Анна Алисовна натура чувствующая, сильная, импульсивная. абсолютно свободная, ни к чему не привязанная, не имеющая ни границ, ни стереотипов. ее манит все новое и неизведанное, и она порхает на этот зов легкомсленно и глупо, как мотылек порхает к пламени, которое испепелит его. она чем-то напоминает пьяного канатоходца. мастерство не пропьешь. и потому она, как этот канатоходец, каждый раз, выписывая очередной пирует над пропастью, рискует свалиться вниз, но всякий раз неизменно остается на этом тонком режущем ноги канате, смеется над всем - над собой, над другими, над этой пропастью и над канатом, убийцей и спасителем одновременно. ее ничто не держит на одном месте. Анна Алисовна живет везде, и в Татарстане, и в Новосибе и на Дальнем Востоке одновременно. захотела - махнула в Горный, просто так, следуя какому-то неведомому порыву. захотела - заперлась в комнате, утопая в кофе и прожигая линолеум пеплом сигарет.
после того, как пришла Анна Алисовна, выяснилось, что этот круглосуточнй цветочнй магазин - ее самое любимое место в городе. в частности потому, что однажды она туда завалилась вдрабаган пьяная и познакомилась с той беленькой. потом с ней познакомились и мы с Реном, но, правда, имени так и не узнали. она крайне живо к нам отнеслась, страдальчески сводила брови, увидев бутылку пива в руках Рена, который держал ее, пока Анна Алисовна куда-то временно упорхнула, и просила не делать такого в ее присутствии, мы еще такие молодые и все такое. записывала все названия песен, о которых мы говорили, чтобы потом прослушать. расспрашивала нас обо всем, интересовалась, почему у нас с Реном разница в два года, но выпускаемся мы одновременно, спрашивала, куда будем поступать. к тому времени, как я сказал, что скорее всего буду онкологом, она курила на улице, заботливо держа руку так, чтоб ветром дым относило куда угодно, только не на меня с Реном. на ней была белая спортивная майка, на предплечье красовалась синеватая наколка - дракон. улыбнулась, сказала, что мне очень подойдет быть именно онкологом, что это именно мое.
-лечиться у тебя буду, - с совершенно поразившей мое сознание беззаботной интонацией сказала она. а я стоял и смотрел на эту тридцатилетнюю тетю, легкую и живительную, которая осознавала, чем закончится ее образ жизни, но совершенно не парилась по этому поводу. просто потому, что ей нечего терять, не за что держаться. мне, пожалуй, в момент нашего знакомства в ней нравилось все. и жесты, и глаза, черные, тоже сияющие, все понимающие, но грустные. она слушала внимательно, была искренней до последней улыбки. и мне бы, пожалуй, так же искренне не хотелось, чтобы она попала на прием к любому из онкологов.
пока говорили, снова вернулась Анна Алисовна в сопровождении некоего Дениса, которого она называла "самым охуенным соседом".
мы покинули круглосуточный цветочный магазинчик и направились верх по проспекту. я шел и смотрел на ночной город, и он казался мне намного прекраснее, чем при свете дня. людей почти не было, дороги были пусты, лишь иногда пролетала с ревом мимо компания байкеров или стритрейсеров на тюнингованных авто. на вид тюнинг обходился в несколько раз дороже, чем само авто. вывески и витрины магазинов горели, заманивая к себе, даже если заведения были давно закрыты. к тому времени часы показвали уже около полуночи, может, чуть больше. пока шли, Анна Алисовна скакала с пятого на десятое, то что-то оживленно обсуждала с Денисом, пока Рен молча уплетал им же куплнные чипсы и колу, а я шел, нюхал ночной воздух и улыбался неизестно чему; а то она подбегала ко мне и что-то спрашивала. предлагала пиво, я отказывался.
-куколка, - проникновенно обращалась она ко мне, обнимая и притягивая к себе. - я еще никогда не слышала отказа!
-ну что ж, все когда-то случается в первый раз, - как-то мечтательно отвечал я, щурясь от легкого ночного ветра.
свернули во дворы, прошли мимо двух веселых компаний. в одной Анну Алисовну встретили улюлюканьем и аплодисментами. второй она издали что-то крикнула, кажется, спросила о местонахождении некоего уникума. ей ответили.
-она их знает? - удивлялся Рен.
-она тут всех знает. прошли мимо убитого одноэтажного здания из красного кирпича, снова выплывая на проспект. увидел белые буквы на синем фоне и охуел. "Сибирский институт репродукции и генетики человека". минут пять обдумывал, что забыл такой шикарный институт в таком убогом здании, но на ум приходило только одно: "Россия"...
когда снова шли по проспекту, Анна Алисовна снова заразительно и приятно смеялась. мне, впрочем, казалось, что человек, даже самый счастливый, не может столько смеяться. иногда она замолкала, и спрашивала у Рена, будут ли они продолжать дружить, если она расстанется с Геной. Гена-то как раз и есть нормальный кровный дядя Рена. Рен отвечал, что да, конечно же... и Анна Алисовна снова смеялась, опьяненная ночью и людьми вокруг нее.
несколько раз зазывала нас пойти к ней домой, посмотреть фильм. Рен всякий раз мужественно отмазывался. я молча облизывал подушечки пальцев, на которых еще оставался вкус чипсов. вдохновившись моим примером, Рен занялся тем же самым, только он не подушечки облизывал, а сразу их обсасывал. я хихикал, глядя на него.
дошли до площади Октября, где Анна Алисовна и Денис свернули в круглосуточный маркет, откуда вернулись, держа в руках восемь бутылок пива. Анна Алисовна еще раз попыталась меня уговорить выпить, получила отказ, всучила мне две бутылки пива в две руки, и мы отправились снова во дворы, в сторону ее дома. там расположились на лавочке, Анна Алисовна упорхнула в квартиру за собакой. зовут Лора, порода - шарпей. жуть. пока ее не было, мимо нас прошла компания из четырех наркоманов Павликов. они что-то обсуждали весьма характерной для Павлика интонацией и даже лексикон был в точности такой же.
потом к нам подбежал какой-то парень. спросил сигарету. Денис поделился. парень достал телефон, кому-то позвонил (или ответил на звонок).
-але... Артур? Артур, я в рабстве!..
мы заржали.
-ну как, как... вот так вот... в рабство меня взяли! я раб! - надрывался плачущим голосом парень в трубку. - ага, ща... подождите!
он сунул мобильный в карман и вчастил, пробуксовав в песке, что был возле лавочки, и побежал за четырьмя наркоманами Павликами. побежал быстро, аж пятки засверкали, чего я никак не ожидал от такого толстячка.
сидели на лавочке долго. Лора бегала где-то вокруг, познакомилась с брутальным немецким овчарком. овчарок сначала хотел порвать Лору на британский флаг, но потом понял, что это девочка и начал двусмысленно пристраиваться сзади.
в середине этого бесцельного сидения Анна Алисовна поднялась со своего места, подошла ко мне и села рядом. снова обняла, и минут пять промурыжила вот так, упрашивая рад нее хоть полбутлочки выпить. снова осталась ни с чем. сказала, что пойдем поговорим. заодно, мол, и собаку отведем. я вздохнул, но пошел. не хотелось, чтобы ночная прохлада остудила место, которое я себе уже успел нагреть.
метров тридцать шли молча, после чего она со смехом сказала, что не собирается меня уговаривать пить, ей просто нужна была компания, чтобы собаку домой завести. это, в принципе, было и так понятно. по пути показала мне свою машину, похвасталась. из всего потока восторгов я услышал только "двести восемьдесят кобыл". зашли в квартиру, где она сразу пристроила мне в правую руку полупустую бутлку пива, а в левую - полускуренную сигарету. я стоял на этом пороге и ни о чем не думал, разе что постоянно старался встать так, чтобы мне не воняло в нос, но потерпел фиаско.
в квартире царила гробовая тишина, и в этой тишне был отчетливо слышел шепот Анны Алисовны:
-все хуево... ааа, все так хуево...
вернулась минут через пять, задорно улыбаясь. свои причиндалы попыталась забрать уже на улице, но получила только бутылку с пивом. к тому времени сигарету я уже отправил на асфальт, совершенно случайно наступив и прокрутившись. оправдвался перед Анной Алисовной тем, что она уже прогорела и толку в ней все равно не было. она расстроилась, но уже через несколько минут снова смеялась.
а я плелся за ней и думал о том, что в самом начале оказался прав. не смеются так много и часто счастливые люди. и не зря она у Рена спрашивала, будут ли они продолжать дружить - стоило вернуться на лавочку, как Анна Алисовна тут же заявила, что рассталась с Геной.
-понимаешь, у меня в жизни все стопудово, - с апломбом говорила она. - если я решила жизнь с человеком прожить, то это стопудово. если я рассталась, то это тоже стопудово...
к часу стало прохлодно даже в ветровке. мы с Реном, захотевшим спать, засобирались и отчалили, попытавшись оставить на них предназначавшихся для меня две бутылки пива, но Анна Алисовна и Денис взбунтовались. пришлось забрать. я предлагал по пути оставить их где-то, но Рену было жалко разбазаривать имущество, хотя все равно кто-то бы да выпил - не пропало бы. в итоге сунул эти две бутылки и одну свою в упаковку из под чипсов и тащил всю эту конструкцию. к тому времени на проспекте было пусто, фонари погасли. только мимо промчались два мотоциклиста на чудовищной скорости, возбудив в моем воспаленном воображении сладкие мечты о когда-нибудь собственнокупленном мотоцикле. позади нас шли двое парней и Рен, помнится, постоянно сцал, что тем захочется приключений на жопу и они решат подоставать нас. если бы он слушал их разговор, то понял бы, что они ищут банкомат, а не приключений. и один из них, тот, что шел в черной майке, обхватил себя руками и постоянно жаловался на холод. я его поддерживал, хотя был в футболке и ветровке. это мало спасало...
пока пришли домой, была уже половина второго. пока укладывались спать, и успокаивали его кошачье трио, стукнуло два.
проснулись в десять, я слинял домой почти сразу. взял деньги и направился в кино. вместе с Реном и каким-то мужиком с его работы. мужик был адекватен, трезв и молчалив.
а кино меня немного разочаловало. возможно, потому, что я все время думал про экзамен.
вот и сейчас. время три ночи, вставать в шесть тридцать... но я выспался днем, после кино.
и я очень, очень, очень не хочу писать русский. однако, кто меня спрашивает?
просто после русского будет химия. и это то, что меня по-настоящему пугает...